Первое упоминание о Костроме в летописях относится к 1213 году, но традиция (сложившаяся уже в ХХ веке, однако восходящая к трудам В.Н. Татищева) полагает временем основания Костромы 1152 год. В середине XIII века, когда возобновленный после монголо-татарского разорения город стал центром удельного княжества, здесь, на левом берегу Волги у впадения в нее реки Сулы, уже стоял первый Костромской кремль (в районе пересечения современных улиц Пятницкой и Островского) с соборным храмом во имя святого великомученика Феодора Стратилата. Устройство этого храма связывают с именем великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича, названного в крещении Феодором.
Построение этой, тогда, быть может, первой или единственной в городе Костроме церкви соборной вероятнее приписывать самому Ярославу Всеволодовичу в том предположении, что он, при святом крещении названный Феодором, так наименовал ее в честь своего ангела, ибо история представляет немало примеров того, что русские князья и цари при основании новых городов сооружали церкви во имя ангела своего (например, Юрий Долгорукий – во Владимире на Клязьме, Юрий Всеволодович – в Юрьевце Поволжском, князь тверской Михаил Александрович – в Твери, и другие, также царь Петр Великий – в Петербурге). Основанный невдалеке от устья реки Костромы в такой местности, которая несколько возвышеннее окрестностей, город Кострома Ярославом Всеволодовичем (+1246 год) затем был дан в удел последнему из девяти сыновей его Василию, так называемому мизинному, при самом его рождении в 1241 году, и к нему же в 1272 году перешло звание великого князя.
И.В. Баженов, «Костромской кремль»
Первое упоминание о Костроме в летописях относится к 1213 году, но традиция (сложившаяся уже в ХХ веке, однако восходящая к трудам В.Н. Татищева) полагает временем основания Костромы 1152 год. В середине XIII века, когда возобновленный после монголо-татарского разорения город стал центром удельного княжества, здесь, на левом берегу Волги у впадения в нее реки Сулы, уже стоял первый Костромской кремль (в районе пересечения современных улиц Пятницкой и Островского) с соборным храмом во имя святого великомученика Феодора Стратилата. Устройство этого храма связывают с именем великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича, названного в крещении Феодором.
Построение этой, тогда, быть может, первой или единственной в городе Костроме церкви соборной вероятнее приписывать самому Ярославу Всеволодовичу в том предположении, что он, при святом крещении названный Феодором, так наименовал ее в честь своего ангела, ибо история представляет немало примеров того, что русские князья и цари при основании новых городов сооружали церкви во имя ангела своего (например, Юрий Долгорукий – во Владимире на Клязьме, Юрий Всеволодович – в Юрьевце Поволжском, князь тверской Михаил Александрович – в Твери, и другие, также царь Петр Великий – в Петербурге). Основанный невдалеке от устья реки Костромы в такой местности, которая несколько возвышеннее окрестностей, город Кострома Ярославом Всеволодовичем (+1246 год) затем был дан в удел последнему из девяти сыновей его Василию, так называемому мизинному, при самом его рождении в 1241 году, и к нему же в 1272 году перешло звание великого князя.
И.В. Баженов, «Костромской кремль»
В 1256 году в Кострому по достижении совершеннолетнего возраста прибыл первый удельный костромской князь – младший («мизинный») сын Ярослава Всеволодовича Василий Ярославич. Обретение им чудотворной Феодоровской иконы, совершившееся в окрестностях Костромы в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов XIII века, стало судьбоносной вехой в истории города. И хотя исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о том, строил ли Василий Ярославич Успенский собор для помещения иконы (как повествует об этом сказание, составленное предположительно в XVII веке), был ли этот собор уже в XIII столетии каменным (такое суждение, общепринятое до начала ХХ века, видится сейчас маловероятным) или все же деревянным – имя юного князя, которому Божия Матерь благоволила обрести Свой образ, стало неразрывно связанным с историей этой иконы.
Надо полагать, что история первого Костромского кремля завершилась в 1413 году, когда сокрушительный пожар истребил Кострому. Как указывает летописец, в городе при этом одних только церквей сгорело до тридцати – что свидетельствует и о немалых размерах Костромы, и о масштабах постигшего ее бедствия. Случившееся не прошло мимо внимания великого князя. К тому времени город на Волге считался у москвичей безопасным убежищем во время нашествия врагов:
Московский великий князь Василий Димитриевич, помня, как еще отец его, великий князь Димитрий Донской, в 1382 году скрывался с семейством от Тохтамыша за крепкими костромскими стенами, испытав в 1409 году и на самом себе важное стратегическое значение города Костромы, не мог безразлично отнестись к бедствию этого города, напротив, решился немедленно помочь жителям его в восстановлении погоревших построек. Но, зная прежнюю сгущенность построек в месте прежнего кремля и опасность этого места в пожарном отношении как для глубоко чтимой костромской святыни, чудесно спасшейся в два первых пожара, так и для княжеских построек, он позаботился о перенесении на будущее время кремля на новое, еще более возвышенное место города, туда, где стоят и доныне каменные соборы; окружил это место валом и рвами и обнес деревянной стеной. Под 1416 годом в Воскресенской летописи и в Никоновской летописи встречаем известие, что в этот год «был заложен город Кострома», не восстановлен или обновлен, а, очевидно, вновь заложен на новом месте, где до того времени города не было. Трудно полагать, что на этом новом месте до того времени совершенно не было построек, но построек этих было ранее, вероятно, немного, и они не имели характера города, то есть группы строений, окруженной стенами и валами.
Устроив новый кремль, великий князь по необходимости должен был украсить [его] и новыми зданиями — княжескими и боярскими хоромами. Вероятно, в это-то время и был заложен новый, как бы придворный каменный Успенский собор. (...) Любовь великого князя Василия Димитриевича к храмам Божиим еще и ранее этого выразилась в построении нескольких храмов, например, в построении в Московском Кремле Благовещенского собора и церкви Рождества Богородицы, называемой ныне церковью святого Лазаря, а равно в украшении в 1408 году искусной живописью владимирского Успенского собора. Не вполне ли естественно было этому князю в благодарность костромской святыне за спасение его с семейством в 1409 году от грозного врага, столь близко уже бывшего к Костроме, при перенесении центра города на новое место и устройстве здесь кремля прежде всего освятить это место построением нового, более безопасного от огня каменного собора для перенесения в него чудотворной иконы Богоматери, покровительницы этого города?
По всей вероятности, великий князь и начал укрепление нового места с того, что на прежнем месте сгоревшего Феодоровского собора выстроил небольшую деревянную церковь с прежним же наименованием для временного помещения чудотворного образа («повесть» об иконе), а на новом месте в 1415 году заложил по образцу московских соборов, только в меньшем размере, новый каменный храм, который в 1416 году и начал обносить вместе с другими постройками новой кремлевской деревянной стеной и земляными валами.
Протоиерей Димитрий Лебедев, «История соборных храмов
Феодоровского и Успенского в городе Костроме»
К началу XVII века второй Костромской кремль, воздвигнутый двумя столетиями ранее на возвышенном левом берегу Волги напротив села Городище, представлял собой мощное оборонительное сооружение:
Важную услугу кремль Костромской открыто оказал во время смутное для России. Известно, что когда из стана второго самозванца выступили отряды поляков для усмирения городов, восставших против них по призыву царя Василия Шуйского, и один из предводителей отрядов пан Лисовский в 1608 году уже опустошил город Кострому, тогда для освобождения его и других городов от поляков и литовцев явились верные дружины северных городов. Потерпевши поражение в Костроме, поляки под предводительством Вельяминова вынуждены были запереться в Ипатьевском монастыре. Тогда Лисовский, в июне 1609 года прибывший с отрядом из 1500 человек из-под города Москвы нагорным берегом Волги к селу Селище, тщетно пытался оттуда подать помощь полякам и русским изменникам, которые здесь – в Ипатьевском монастыре – осаждены были войском патриотов под предводительством царского воеводы Давида Жеребцова. Лисовский потерпел поражение от стрельбы с Костромского кремля, после чего с яростью устремился от города Костромы к Троице-Сергиевой лавре.
И.В. Баженов, «Костромской кремль»
В 1619 году костромичами был построен так называемый Новый город, окруженный рвами и деревянными стенами с двадцатью тремя башнями и шестью воротами. Но кремль, с того времени получивший именование «Старый город», сохранял свое оборонительное значение:
... кремль Костромской имел с трех сторон осыпь или был окружен высокими валами земляными, пред которыми находились глубокие рвы. Осыпь или насыпь окружена была деревянной стеной на протяжении 511 ¼ сажен. В стене находились двое ворот: 1) Спасские большие, чрез которые был главный въезд в кремль; они были устроены подле осыпи или вала к северу, вероятно, пред нынешним каменным, а прежде деревянным мостом, который, длиной 15 ½ сажен, был устроен на клетках над широким рвом, окружавшим в прежнее время земляные валы, и 2) Водяные ворота к реке Волге. Еще упоминается о бывших Ильинских воротах по направлению от Каткиной горы. Затем, в кремле были устроены башни, всего четырнадцать. Улиц здесь было три: большая к Водяным воротам, от Спасских ворот улица подле осыпи или северного вала и переулок на большую улицу к Водяным воротам.
И.В. Баженов, «Костромской кремль»
Из церковных зданий в кремле имелись: каменный Успенский собор, другой каменный же собор – Троицкий, Крестовоздвиженский мужской монастырь (в 1681 году обращенный в женский), деревянные храмы и колокольня. Кроме того, в кремле располагались казенные здания и частные дома (осадные дворы):
Большее же число осадных домов составляло собственность разных дворянских семейств, числом 84. Такое обилие в кремле частных домов знатных фамилий дает некоторое основание полагать, что в смутные для России времена в начале XVII века, одинаково как и ранее, многие из московских бояр и князей признавали надежным для себя убежищем от опасностей город Кострому, поскольку он уже много раз прославился необоримым земной силой покровом Заступницы Божией Матери, чудотворная Феодоровская икона Которой всегда находилась в Успенской соборной церкви, и по такому именно убеждению устраивали осадный для себя двор близ собора. Однако нельзя здесь не сказать, что во время составления писцовых книг никто из дворян не жил в городе Костроме в своих осадных дворах; по вероятности, все они тогда пребывали или в усадьбах своих, или на должностях в Москве и других городах.
И.В. Баженов, «Костромской кремль»
Один из таких осадных дворов принадлежал Ксении Ивановне Шестовой-Романовой, в монашестве – великой инокине Марфе, матери царя Михаила Феодоровича. Вероятно, что именно в Костромском кремле мать с сыном временно жили с 1606 года, иногда отъезжая в Москву или в свое вотчинное село Домнино, либо укрываясь от опасностей за стенами Ипатьевского монастыря.
Впоследствии Костромской кремль утратил свое значение как крепость, и уже к семидесятым годам XVII века государство прекратило выделять средства на его содержание и укрепление. Сам же город Кострома не претерпевал существенных изменений:
До 1773 года город, как это можно видеть по плану 1755 года и объяснительной к нему записке, оставался в том же виде, как он описан в писцовых книгах 1628-1630 годов. Он разделялся на Старый город (кремль) и Новый город. Те же посады и слободы, между которыми была масса пустопорожней земли, занятой огородами. Сохранились прежние земляные валы и рвы кремля и Нового города, но деревянных стен с воротами и башнями уже не было, они, очевидно, по ветхости были сломаны, а возобновлять их не было надобности. В городе было по-прежнему, кроме Успенского собора и совершенно обветшавшей Троицкой кремлевской церкви, более тридцати приходских церквей, из которых было много уже каменных; существовали и монастыри – Крестовоздвиженский, Богоявленский и Ризоположенский Анастасьин монастырь (закрытый). В упраздненном Запрудненском монастыре помещалась семинария, за рекой Костромой существовал Ипатьевский монастырь. В городе было уже несколько правительственных зданий и частных каменных учреждений. Не был засыпан еще и ручей Сула, тянущийся на 500 сажен от нынешней Сенной площади до Волги.
Протоиерей Димитрий Лебедев, «История соборных храмов
Феодоровского и Успенского в городе Костроме»
Серьезный ущерб кремлевским зданиям причиняли сокрушительные костромские пожары 1654, 1679 и 1773 годов.
Самым большим бедствием в конце XVIII века для города Костромы и в частности для Успенского собора был ужасный пожар 1773 года. До этого пожара Успенский собор состоял из двух зданий: нынешнего холодного собора с приделом Феодора Стратилата и каменной низкой шатровой колокольни, стоявшей на месте нынешней каменной сторожки и пристроенной к восточной галерее храма. Собор был стеснен с северо-запада деревянной церковью преподобного Геннадия Любимоградского и деревянным воеводским домом, а с востока на большое пространство – Крестовоздвиженским девичьим монастырем, обнесенным низкой деревянной оградой с небольшими такими же башнями. Монастырь вмещал внутри небольшую каменную церковь в память Воздвижения Креста Господня с небольшой каменной шатровой колокольней и 10 бедных деревянных, кое-где раскиданных иноческих келий. Все эти здания сгорели в ужасный пожар 1773 года. Пожар начался в 10 часов утра 18 мая близ церкви Козьмы и Дамиана в Кузнецах от топившейся бани при сильном северо-восточном ветре, обратившемся от пожара в бурю. Огненная река, пройдя мимо уцелевших церквей Алексия человека Божия, Иоанна Златоуста, монастырей Богоявленского и Анастасьина к Волге, обратила все прочее на юго-востоке до самой Черной реки в пепел. Набожный соборный протоиерей И.И. Красовский, несмотря на то, что его собственный дом на Мшанской улице был в сильной опасности от пожара, вынес из собора чудотворную Феодоровскую икону Божией Матери (...), но, увидев собор, неожиданно со всех сторон окруженный горевшими зданиями, едва успел с иконой отплыть на небольшой лодке в Ипатьевский монастырь. Собор и все почти имение его сгорело от загоревшегося сначала на паперти, а потом и в обеих церквах деревянного, из дубовых брусьев, пола. Успели некоторую часть имения из собора вынести к Волге, но и там многое пригорело, потому что разъяренная стихия истребила почти все, вынесенное к Волге; сгорели даже многие суда на Волге и несколько селений за Волгой. Народ на берегу Волги старался спастись от жара, вбегая в Волгу и сидя в воде.
В кремле сгорели воеводский дом, множество казенных зданий, каковы съезжая изба, тюрьма, губная изба, караульная изба, житницы государевы и так далее, множество осадных и жилых домов, принадлежавших разным костромским помещикам, каковы Волконский, Куракин, Козловский, Барятинский, Вяземский и другие. Сгорел, наконец, и Крестовоздвиженский монастырь со всеми своими зданиями и оградой. Несколько инокинь скрылись от огня в своей обители в клетках кирпича от разобранной пред тем каменной церкви Введения Богородицы, но найдены были задохшимися от жара и дыма. В окне соборной галереи лежал полуобгорелый так называемый Иванушка-дурачок, живший при соборе в сторожке и думавший сохранить жизнь свою, уцепившись за железную решетку.
Более 20 церквей лежало в пепле; из них 7 после того уже не были возобновлены по малому числу прихожан и вследствие отдаленности их жилищ от своих церквей. Костромской епископ Симон Лагов не позволил уже на пепелище строить деревянные церкви, а только каменные; прихожанам от упраздненных церквей дозволено было распределиться к другим церквам согласно их местожительству и желанию.
Окончательно разрушилась от пожара и ветхая каменная церковь древнего второго Троицкого собора и после того не была восстановлена.
После пожара уже никого из частных людей в кремле строиться не допустили.
Для новых домов были раскинуты новые улицы на пустырях от Богоявленского монастыря ко Власьевской церкви, также к дорогам Вологодской, Галичской и Кинешемской. По этому расширению город соединился с селениями, бывшими до пожара отдельными: с севера со слободками Кирпичной и Полянской, а с востока с селом Крупеники, вскоре после этого приписанным к городу и находившимся тут, где ныне Покровская церковь.
В кремле после пожара остался только Успенский собор с колокольней, да и на них жалко было смотреть: они стояли одиноко, обгорелые, почерневшие; колокольня была без колоколов и ежеминутно готова была рухнуть.
Протоиерей Димитрий Лебедев, «История соборных храмов
Феодоровского и Успенского в городе Костроме»
Бедствие, постигшее Костромской кремль в 1773 году, открыло новую страницу в его истории. Спустя два года здесь начались восстановительные и строительные работы. Успенский собор был возобновлен, а на месте сгоревшего Крестовоздвиженского монастыря в 1777-1791 годах под руководством епископа Костромского и Галичского Симона (Лагова) и выдающегося костромского зодчего Степана Воротилова выстроили теплый (зимний) Богоявленский собор и величественную колокольню, ставшую одним из символов Костромы, архитектурной доминантой облика города. Рядом были построены два так называемых соборных дома, сохранившиеся до наших дней. В XIX столетии кремль расстался с последними напоминаниями о своем боевом прошлом: в 1814 году с крепостных валов убрали старинные пушки, к 1818 году – срыли до основания и сами валы. Так Костромской кремль окончательно утратил свое оборонительное значение, став, однако, при этом духовно-культурным центром города, средоточием его общественной жизни. Вполне закономерно поэтому, что в 1835 году кремлевские соборы – Успенский и Богоявленский – получили статус кафедральных храмов епархии.
В 1913 году священник (впоследствии протоиерей) Димитрий Лебедев так описывал Костромской кремль:
В настоящее время площадь, занимаемая соборными зданиями, есть самое лучшее в целом городе, самое центральное и вместе живописное место. Песчаный крутояр, выдавшийся из самой средины города, возвышенный над берегом Волги четырехсаженной каменной оградой, на котором издали виднеется белая группа массивных соборных зданий, блещущих золотыми главами, граничит с юго-восточной стороны с красивой, тянущейся по сохранившемуся древнему земляному валу аллеей малого бульвара, усаженной высокими деревьями. С северо-восточной стороны отделяет соборную площадь от города, вместо прежнего кремлевского вала и рва, английский сад и большой бульвар; с северо-западной стороны над крутым оврагом разбита ровная площадь, обнесенная балюстрадой. На эту площадь с северо-западной же стороны Гостиного двора идет главный въезд через мощеную насыпь, устроенную над рвом, окружающим в прежнее время земляные валы. Другой въезд ведет с восточной стороны из Нижнедебринской и Ильинской улиц отлогой дорогой между малым бульваром, разбитым на оставшемся юго-восточном кремлевском валу, и большим городским садом. Таким образом, малый бульвар, городской сад и площадь над оврагом, занятым овощными лавками, точно так же, как и прежние валы, совершенно отделяют соборный участок или кремль от города и делают это место среди города как бы красивой цитаделью, величественно возвышающейся над Волгой. На этом-то во всех отношениях прекрасном и возвышенном от Волги месте, ровном со стороны города и совершенно безопасном на случай пожара, и красуется костромской кафедральный древний Успенский собор, славный не столько сам по себе, сколько своей великой древней святыней, чудотворным образом иконы Божией Матери. Против святых ворот в соборную ограду с северной стороны от Успенского собора на широкой площади строится в настоящее время в память 300-летия царствования Дома Романовых величественный и красивый памятник по проекту архитектора А.И. Адамсона.
Протоиерей Димитрий Лебедев, «История соборных храмов
Феодоровского и Успенского в городе Костроме»
А.В. Семенова,
старший научный сотрудник Костромского государственного
историко-архитектурного и художественного музея-заповедника
Подробнее
